Трудно быть богом...

Что подвигает молодых людей становиться врачами? Ясно - не материальные соображения. Уничижительных определений к уровню зарплаты медиков СМИ понавыдумывали бездну. Тем не менее, конкурсы в медицинские вузы, хотя и не столь впечатляющие, как это было в недалеком историческом прошлом, все еще имеют место. Значит, есть некий пунктик в сознании, нечто, компенсирующее тот официальный мизер, за который ежемесячно расписываешься в ведомости. Сразу оговоримся, вне всякого сомнения, это не возможность неофициальных поборов. Тогда что же? Наверное, не ошибемся, если примем в расчет психологические мотивы. "Профессия врача - подвиг, - считал Матвей Яковлевич Мудров. - И поэтому не каждый может быть врачом". Вот именно это "не каждый" скорее всего и является тем мощным стимулом, который толкает молодежь на стезю медицины.

Действительно, попавший в серьезную беду человек сознательно или подсознательно хочет верить в могущество медицины и жрецов ее - медиков. Если угодно, в критической ситуации врач для больного - олицетворение бога во плоти, в чьей власти самое дорогое - здоровье и жизнь. И разве не льстит самолюбию с надеждой и верой обращенный к вам взор? Но профессия - это не роль в праздничном представлении на публике с овациями под занавес. Это в большинстве своем рутинный, изо дня в день, за годом год, кропотливый и терпеливый труд постоянного совершенствования знаний и умений во благо пациента. И подавляющее большинство коллег с честью идут этим путем, ориентирами на котором являются заповеди Гиппократа, и краеугольная из них - "не навреди". К сожалению, не бывает правил без исключений.

Всем факторам фактор

Медицина, как, впрочем, и сама жизнь, полна парадоксов. Только в медицине они предстают внимательному глазу полнее, рельефнее, ярче, что ли.... И чем больше медицина уходит в область высоких технологий, компьютеризации, автоматизации и прочего, тем чаще врачи и пациенты сталкиваются с закономерным феноменом. Положим, проходит человек диспансеризацию. Как самочувствие? Отлично? Посмотрим-посмотрим.... После стандартного обследования вдруг ошеломляющее заключение: "Знаете, а вы ведь больны".

Другая сторона медали. Человек обращается с жалобами. Назначаются обследование, анализы, тесты. Придраться не к чему. Участковый терапевт разводит руками: "По анализам все спокойно. Хоть в космос". Но по мере хождения по кабинетам, медики кулуарно навешивают на бедолагу ярлык профессионального больного. Пока однажды болезнь, уже длительное время беспокоящая человека на тонком биологическом уровне, не станет наконец видимой на высокоточном, но лишенном чувствительности уровне компьютерном. И дай бог, чтобы время еще позволяло что-либо предпринять...

Феномен этот не нов. Иначе не пришло бы к нам из глубин еще античной медицины наблюдение: что хорошо диагностируется, хорошо и лечится. Но здесь пациента поджидает еще одна закавыка. С одной стороны, с развитием науки и техники врач вооружается все новыми и новыми диагностическим и лечебными возможностями. С другой стороны, покуда существует цивилизация, никуда не деться от, пожалуй, самого любопытного собирательного понятия, не так давно вошедшего в моду, - "человеческий фактор". Попросту говоря, сколько раз человек будет вынужден обращаться к врачу, столько раз он будет задаваться вопросом, повезет ему с эскулапом или нет. А как показывает практика, именно в этой сверхделикатной сфере взаимоотношений даже добровольное, от чистого сердца, дополнительное воздаяние врачу - далеко не гарантия благополучного исхода. Особенно, если речь не о простуде...

Когда жребий брошен

История, приведенная ниже, еще не разрешилась, однако уже сейчас по-своему замечательна и уникальна. Но не тем, что по халатности врача пострадала молодая женщина. И не тем, что в поисках справедливости пострадавшая обратилась в правоохранительные органы. Такого рода ситуации в последнее время, с ростом правового сознания граждан, уже давно не редкость. И уж тем более не редкость выступления СМИ по поводу врачебных ошибок, промахов среднего медперсонала, недостатков в организации отечественного здравоохранения и т.п. Уникальность ситуации заключается в том, что пострадавшая публикуемым материалом хочет предостеречь врачей от совершения вполне конкретной ошибки, последствия которой, возможно, могли бы быть фатальными. Итак...

У молодой женщины обнаружилась опухоль молочной железы. Это мы с вами, коллеги, знаем статистику онкологии, одну из самых благоприятных по данной патологии, знаем, сколь значительны успехи в ее лечении, знаем, насколько позитивен прогноз для жизни, полного восстановления здоровья и трудоспособности. Это мы с вами, чего греха таить, не без тени профессионального снобизма между собой поговариваем - эка невидаль... Для пациента это серьезное испытание - и физическое, и душевное. В таких ситуациях на алтарь лечения кладется многое, если не все.

Достаток семьи позволял молодой женщине выехать для консультаций в Германию. Немецкие онкологи порекомендовали препарат таксол, к слову, разрешенный к применению и в России. Приобретя в Германии лекарство, курс лечения решили пройти дома (где, как известно, и стены помогают. Эх, кабы не только стены!). Проводилась химиотерапия вначале в специализированной клинике Москвы, затем, в связи с закрытием отделения на профилактику, на дому. После 5 (из 11 сделанных) вливаний самочувствие пациентки резко ухудшилось, развился альвеолит (по мнению наших врачей, аллергического генеза). В конце концов родственники были вынуждены вновь отправить женщину, находившуюся к тому времени в тяжелейшем состоянии, в Германию. Зарубежные коллеги, пытаясь установить причину осложнения, высказали предположение, что, возможно, в нарушение инструкций по применению препарата таксол вводился с использованием капельниц из поливинилхлорида (ПВХ). Так оно и оказалось.

NOTA BENE

Вот ответ главы представительства фирмы-производителя препарата на запрос адвоката пострадавшей.

В инструкции по применению, вкладываемой в каждую упаковку препарата таксол, в разделе "Меры предосторожности при работе с препаратом" компания предупреждает, что "полиоксиэтилированное касторовое масло, присутствующее в препарате таксол, может вызывать экстракцию ДЭГП {ди-этил(2-гексил)фталата} из пластифицированных ПВХ-контейнеров, причем степень вымывания ДЭГП увеличивается при увеличении концентрации раствора и времени его контакта с ПВХ-содержащим медицинским оборудованием. Поэтому при приготовлении, хранении и введении препарата таксол следует пользоваться оборудованием, которое не содержит деталей из ПВХ. Возможные последствия использования оборудования, содержащего детали из ПВХ, могут быть аналогичны последствиям попадания в организм человека вещества ДЭГП. Степень воздействия ДЭГП на организм зависит от множества объективных и субъективных факторов, поэтому реакция организма человека на попадание в кровь ДЭГП носит сугубо индивидуальный характер и до конца не изучена. На сегодняшний день в доступной медицинской научной литературе нет сообщений о случаях возникновения нежелательных побочных явлений или последствий применения ДЭГП у человека, а также о клинических исследованиях по изучению влияния ДЭГП на организм человека.

Абсолютно идентичное заключение по данному вопросу дал и директор Федерального государственного учреждения "Научный центр экспертизы средств медицинского применения" МЗ РФ Виктор Чельцов. С одним маленьким, но категоричным дополнением: "Предупреждения, указанные в инструкции, являются ОБЯЗАТЕЛЬНЫМИ для исполнения".

Кому нужны врачебные откровения?

В 1837 г. величайший русский хирург и педагог Николай Иванович Пирогов издал первую часть "Анналов хирургического отделения клиники Дерптского университета", где на основании бывших в его практике случаев в доступной форме, но с тщательнейшей добросовестностью впервые открыто говорит о своих ошибках клинициста.

"Я только год состою директором Дерптской хирургической клиники, - пишет Пирогов, - и уже дерзаю происшедшее в этой клинике сообщить врачебной публике. Я счел себя вправе издать мою книгу, потому что у нас недостает сочинений, содержащих откровенную исповедь практического врача и особенно хирурга. Я считаю священною обязанностью добросовестного преподавателя немедленно обнародовать свои ошибки".

Пирогов приводит случаи, когда он тем или иным образом, по недостатку знаний, из-за необоснованной торопливости или по невнимательности способствовал смерти больного. Каждый описываемый случай полон врачебного откровения.

"В нашем лечении была совершена только одна ошибка, в которой я хочу чистосердечно признаться. При этом я не заметил, что... глубокая артерия бедра не была перевязана. Больного я, таким образом, буквально погубил... Я должен был быть менее тщеславным, и если я однажды уже совершил ошибку, решившись на операцию, то мог хотя бы спасти больному жизнь ценою жертвы конечности".

Впоследствии, в 1939 г., Н.Пирогов выпустил вторую часть своих "Анналов". Значительная часть врачей встретила книгу в штыки. И в те времена было не очень принято выносить сор из профессионального цеха. Пирогова открыто ругали и проклинали за откровенное признание своих ошибок, опасаясь критики "каждым смертным" врачебного сословия. Другие врачи, хотя их и было намного меньше первых, считали что "Анналы" предостерегают ученый люд от еще не совершенных ошибок.

Из университетских профессоров этот шаг высочайшего гражданского мужества поддержал профессор минералогии Морис Энгельгардт. Он открыто выступил в защиту выдающегося труда, а Пирогову сказал: "Ваши "Анналы" - отличная вещь! Врачебная честность необходима как воздух. Только она может спасти нас, образумить и снять гордыню".

Две цитаты, или Ответ современнику из прошлого

Когда пострадавшая предъявила лечащему врачу претензии по поводу допущенной халатности, то он, то ли за недостатком мужества, то ли по иной причине, гадать о которой нет никакого смысла, позволил себе сделать одно весьма неожиданное заявление. "Я по профессии хирург и не занимаюсь химиотерапией. Меня попросили провести лечение, поскольку все специалисты были в отпуске. Я не знаю и не обязан знать о том, что таксол нельзя вводить через капельницы из ПВХ. Я даже понятия не имел, из чего состоят эти капельницы", - поведал он в беседе.

Что тут скажешь?.. Волей-неволей на ум приходит бородатый анекдот, гулявший в студенческой среде еще 20 лет назад. По мнению прозорливых практиков, узкая специализация в медицине скоро достигнет таких высот, что один врач будет знать, как ставить градусник, другой - куда, а третий - зачем.

Если без шуток, бесспорно, глубокие знания в какой-то отдельной области медицины необходимы и востребованы (помянем только незабвенного Козьму Пруткова, справедливо утверждавшего, что "узкий специалист флюсу подобен - полнота его односторонняя").

В качестве же ответа коллеге, по халатности которого пострадала молодая женщина, приведу еще одну цитату почти 200-летней давности, но и сегодня звучащую как нельзя более современно и злободневно. Небольшая преамбула: в 1827 г. Н.Пирогов заканчивает Московский университет и получает диплом лекаря. В числе лучших выпускников его перед отправкой в Дерптский университет для подготовки к профессорской деятельности подвергают отборочному экзамену в Петербурге. Пирогов блестяще выдерживает испытание. После экзамена перед кандидатами с напутственной речью выступил президент Петербургской медико-хирургической академии Баронет Яковлевич Виллие:

"Дорогие друзья! Дабы в звании врача сделаться действительным членом общества, для сего необходимо по выходе из училища изучить, по крайней мере, все, что относится к практике, и знать все, что время к усовершенствованию науки производит. Поскольку медицина есть наука, на опытах основанная, и источники, из которых черпает она познания, заключаются единственно во врачебной практике, то усовершенствование может только тогда совершаться, когда все, произведенное врачами в пользе искусства, сообщается во всенародное известие. Без сего невозможно и помышлять об усовершенствовании врачебного искусства, и государство никогда не увидит от врачей той пользы, в какой имеет надобность. Помните это, мои дорогие друзья!"

Какие здесь еще нужны комментарии?

Юрий СУПРУНОВ,

Корр. "МГ".

Москва.